Смок Белью - Страница 63

– Да ты не горячись, – посоветовал Малыш. – Не нужны они тебе – и не надо. Мы тебе их не навязываем.

– В том-то и дело, что они мне нужны, – жалобно сказал Бешеный.

– Что ж, ты знаешь, во сколько они тебе обойдутся – в девять тысяч шестьсот двадцать долларов, а если я сосчитал неправильно, можно пересчитать.

– А вдруг от них не будет толку? – возразил Бешеный. – Вдруг мисс Эрол уже разлюбила яйца?

– По-моему, мисс Эрол стоит десяти тысяч, – спокойно вставил Смок.

– Стоит! – Бешеный вскочил и дал волю своему красноречию. – Да она стоит миллиона! Она стоит всего, что у меня есть! Она стоит всего золота, сколько его есть на Клондайке! – Он снова сел и продолжал спокойнее: – Но это не значит, что я должен просадить десять тысяч долларов на ее завтраки. Вот что я предлагаю. Одолжите мне дюжины две яиц. Я отдам их Славовичу, и он преподнесет их ей от моего имени. Она мне уже сто лет не улыбалась. Если эти яйца подарят мне ее улыбку, я заберу у вас всю партию.

– Согласен ты на этих условиях подписать контракт? – спросил Смок, спеша поймать его на слове: он-то знал, что Люсиль Эрол улыбнется!

Бешеный даже рот раскрыл.

– Быстро же у вас дела делаются, – сказал он не без злости.

– Мы только соглашаемся на твое предложение, – ответил Смок.

– Ладно! Давай чернила и бумагу, пиши контракт, – вконец разозлился Бешеный, прижатый к стене.

Смок немедленно составил документ, из которого следовало, что Бешеный обязуется заплатить по десять долларов за каждое предложенное ему яйцо при условии, что две дюжины, выданные ему авансом, послужат его примирению с Люсиль Эрол.

Бешеный уже готов был подписать бумагу и вдруг застыл с пером в руке.

– Только вот что, – сказал он. – Если уж я покупаю яйца, они должны быть свежие.

– На Клондайке несвежих не бывает, – фыркнул Малыш.

– А все-таки, если попадется хоть одно плохое яйцо, вы возвращаете мне за него десять долларов.

– Ну, конечно, – согласился Смок. – Это справедливо.

– Берусь съесть каждое тухлое яйцо, которое ты найдешь, – объявил Малыш.

Смок вставил в контракт слово «свежие», Бешеный мрачно подписался, взял ведерко с пробными двумя дюжинами, надел рукавицы и шагнул к двери.

– До свиданья, грабители! – буркнул он и хлопнул дверью.

5

На другое утро Смок был свидетелем сцены, которая разыгралась у Славовича. Бешеный пригласил его за свой столик рядом со столиком Люсиль Эрол. Все произошло в точности так, как она предсказывала.

– Вы все еще не достали яиц? – жалобно спросила она официанта.

– Нет, мэм, – был ответ. – Говорят, кто-то скупил все яйца в Доусоне. Мистер Славович пытался приобрести несколько штук специально для вас. Но тот, кто все скупил, не хочет выпускать партию из рук.

Вот тут-то Бешеный и подозвал хозяина и за плечо притянул его к себе.

– Слушай, Славович, – хрипло зашептал он ему на ухо. – Вчера вечером я тебе принес две дюжины яиц. Где они?

– В кладовой, я только пяток разморозил и держу для вас наготове.

– Это не для меня, – еще тише прошептал Бешеный. – Свари их всмятку и преподнеси мисс Эрол.

– Я сам сейчас все сделаю, – заверил Славович.

– Да передай от меня поклон, не забудь, – прибавил Бешеный, отпуская наконец плечо Славовича, которое он до сих пор держал железной хваткой.

Люсиль Эрол сидела, уставясь в тарелку, и на ее хорошеньком личике было ясно написано, что грудинка с консервированным картофельным пюре приводит ее в совершенное уныние. И тут Славович поднес ей на тарелке два сваренных всмятку яйца.

– Мистер Бешеный просит оказать ему честь, – сказал он так, что его услышали и за соседним столиком.

«Вот это актриса!» – подумал Смок, глядя на Люсиль. Лицо ее радостно вспыхнуло, она невольно обернулась – вот-вот улыбнется! – и только усилием воли сдержалась и что-то сказала Славовичу. Бешеный под столом наступил Смоку на ногу.

– Будет ли она есть? Вот что главное! Будет она есть? – тревожно шептал он.

Они искоса поглядывали на соседний столик и видели, что Люсиль колеблется: она едва не отодвинула тарелку, но соблазн был слишком велик.

– Беру все яйца! – сказал Бешеный. – Контракт остается в силе. Ты видел? Нет, ты видел? Она чуть не улыбнулась. Я ее знаю. Теперь все в порядке. Еще пара яиц завтра – и она простит меня, и конец ссоре. Я так благодарен тебе, Смок, я бы пожал тебе руку, да боюсь, она увидит. Ты не грабитель, нет, ты мой благодетель!

6

Смок вернулся домой в самом праздничном настроении и застал Малыша мрачнее тучи за пасьянсом. Смоку было известно: раз Малыш сел за пасьянс – значит все плохо на этом свете.

– Молчи и не приставай ко мне, – буркнул Малыш вместо приветствия.

Но немного погодя его прорвало, и он излил перед Смоком душу.

– Все пошло прахом, – в отчаянии объявил он. – Мы вылетели в трубу. Завтра во всех кабачках будут продавать коктейль с яйцом по доллару стакан. Всякий бездомный нищий мальчишка в Доусоне сможет есть яйца до отвала. Как по-твоему, с кем я встретился? Один человек привез на продажу три тысячи яиц – понятно тебе? Три тысячи, он только что доставил их сюда с Сороковой мили.

– Враки, – недоверчиво сказал Смок.

– Да, враки, черта с два! Я сам их видел. Его зовут Готеро – такой огромный парень с голубыми глазами. Француз из здешних. Он сначала спрашивал тебя, а потом отозвал меня в сторону и убил насмерть. Он прослышал, что мы покупаем яйца, понимаешь? Он знал, что на Сороковой Миле есть три тысячи штук, и прямо поехал и купил их. «Покажи их мне», – говорю. И он показал. Там, на берегу, были его упряжки, собаки отдыхали и два индейца-погонщика тоже, они только-только добрались с Сороковой Мили. И на нартах ящики из-под мыла, такие, знаешь, деревянные ящики. Мы вытащили один и прямо тут же, на льду, между торосами, вскрыли. А там – яйца! Полно яиц, и все опилками пересыпаны. Продулись мы с тобой, Смок! Наша карта бита. Знаешь, что этот нахал мне заявил? Что он их все нам отдаст по десять долларов за штуку. А знаешь, что он делал, когда я уходил? Писал объявление, что продает яйца. Он предлагает нам первым купить всю партию по десять долларов и будет ждать до двух часов дня. А если мы не купим, выбросит их на рынок и испортит нам всю музыку. Я, говорит, этими делами никогда не занимался, но уж когда счастье само плывет в руки, я его не упущу, – это он про нас с тобой.