Смок Белью - Страница 62

– А пожалуй, даже самые богатые тузы в Штатах не едят так, как мы, – ликовал Малыш. – Вот мы сейчас втроем уплетаем яиц на девяносто долларов, и хоть бы что.

Бешеный уставился на быстро исчезающие яйца и словно окаменел.

– Ешь, ешь, – подбадривал его Смок.

– Они… не стоят они по десять долларов! – медленно произнес Бешеный.

Малыш принял вызов:

– Всякая вещь стоит столько, сколько можно за нее получить, так? – спросил он.

– Да, но…

– Какие тут «но»? Я же говорю, сколько мы можем за них взять. По десять долларов за штуку, это как пить дать. Имей в виду, мы со Смоком – яичный трест. Раз мы говорим – десять долларов штука, значит, так оно и будет. – Малыш тщательно вытер свою тарелку лепешкой. – Я, кажется, мог бы съесть еще яичко-другое, – вздохнул он и положил себе бобов.

– Как же это вы едите так яйца, – с упреком сказал Бешеный, – это… это просто нехорошо!

– Уж такая у нас со Смоком слабость, страшно любим яйца, – извиняющимся тоном объяснил Малыш.

Бешеный без особого удовольствия доел свою яичницу и неуверенно посмотрел на двух друзей.

– Послушайте, ребята, вы можете мне оказать большую услугу, – начал он, нащупывая почву. – Продайте мне, или одолжите, или подарите, что ли, этак с дюжину яиц.

– Сделай милость, – ответил Смок. – Мне и самому иной раз до смерти хочется яичницы. Но не такие уж мы бедняки, чтобы брать деньги за угощение. Ни гроша не возьмем. – Тут его под столом сильно ударили ногой, и он понял, что спокойствие изменяет Малышу. – Так сколько тебе, Бешеный, дюжину?

Бешеный кивнул.

– А ну, Малыш, поджарь ему еще дюжину, – сказал Смок. – Вполне сочувствую. Было время, я и сам мог уплести целую дюжину зараз.

Малыш вскочил, но Бешеный удержал его.

– Нет, не надо жарить, – сказал он. – Мне нужны сырые яйца.

– Ты что, хочешь взять их с собой?

– Вот-вот.

– Какое же это угощение? – запротестовал Малыш. – Это… это уже купля-продажа.

– Это совсем другое дело, Бешеный, – поддержал Малыша Смок. – Я думал, ты просто хочешь их съесть. Понимаешь, мы затеяли одну коммерческую операцию.

Грозные огоньки в голубых глазах Бешеного разгорелись ярче обычного.

– Я заплачу вам, – бросил он. – Сколько?

– Но не за дюжину, – ответил Смок. – Дюжину мы продать не можем. Мы не торгуем в розницу, у нас крупная операция. Не будем же мы сами себе портить рынок. Мы скупили все яйца до единого – и продадим их только все сразу.

– Сколько у вас яиц и сколько вы за них хотите?

– Сколько у нас, Малыш?

– Сейчас скажу. – Малыш откашлялся и стал считать вслух: – Девятьсот семьдесят три отнять девять, остается девятьсот шестьдесят два. По десять за штуку – это получается за все вместе девять тысяч шестьсот двадцать кругленьких долларов. Ну и, конечно, мы ведем дело по-честному: за тухлые яйца деньги обратно, только тухлых тут нет. Вот уж чего я никогда на Клондайке не видал, так это тухлых яиц. Самый последний дурак не повезет сюда тухлые яйца.

– Правильно, – поддержал Смок. – За тухлые яйца деньги обратно. Стало быть, вот что мы предлагаем, Бешеный: плати девять тысяч шестьсот двадцать долларов, и все яйца на Клондайке до единого – твои.

– А потом ты продай их по двадцать за штуку – и выручишь вдвое, – посоветовал Малыш.

Бешеный уныло покачал головой и положил себе в тарелку бобов.

– Это мне не по карману, Малыш. Мне ведь нужно всего несколько штук. Я бы взял дюжину-другую по десять долларов штука. Даже по двадцать взял бы, но только не всю партию.

– Все или ничего, – отрезал Смок.

– Послушайте, – в порыве откровенности сказал Бешеный, – я расскажу вам все начистоту, только пусть это остается между нами. Вы ведь знаете, мы с мисс Эрол были помолвлены. Ну, и теперь она со мной порвала. Это вы тоже знаете. Это все знают. Яйца мне нужны для нее.

– Ха! – зло усмехнулся Малыш. – Так вот зачем они тебе понадобились? Не ожидал я от тебя!

– Чего не ожидал?

– Это просто низость, скажу я тебе! – воскликнул Малыш, охваченный благородным негодованием. – Я не удивлюсь, если кто-нибудь всадит в тебя пулю, ты этого заслуживаешь.

Бешеный вспыхнул, готовый разразиться одним из своих знаменитых припадков ярости. Он сжал вилку с такой силой, что она согнулась, голубые глаза его метали молнии.

– Слушай, это ты про что? Если ты думаешь, что у меня что-то плохое на уме и я это скрываю…

– Я знаю, что думаю, – упрямо возразил Малыш. – Уж, конечно, тут ничего не скроешь. Кидают только в открытую.

– Что кидают?

– Яйца, сливы, мячи, да мало ли что. Только ты просчитаешься, Бешеный. Публика этого не потерпит. Хоть она и артистка, а ты не имеешь права закидать ее на сцене яйцами.

Казалось, Бешеного вот-вот хватит удар. Он судорожно глотнул горячего, как кипяток, кофе и понемногу пришел в себя.

– Ошибаешься, Малыш, – неторопливо и холодно сказал он. – Я не собираюсь закидать ее яйцами. Ты пойми! – с жаром выкрикнул он. – Я хочу поднести ей яйца на тарелочке, сваренными всмятку, она их очень любит.

– Так я и знал, что этого не может быть! – обрадовался Малыш. – Уж кто-кто, а ты не способен на такую подлость!

– Вот и хорошо, – сказал Бешеный, решив не обижаться, – Но перейдем к делу. Теперь вы знаете, зачем мне нужны яйца. Они мне нужны до зарезу.

– До того, что возьмешь их за девять тысяч шестьсот двадцать долларов? – спросил Малыш.

– Да ведь это просто грабеж! – возмутился Бешеный.

– Это сделка, – отрезал Смок. – Ты что думаешь, мы их накупили, чтобы поправить свое здоровье?

– Да поймите вы! – взмолился Бешеный. – Мне нужно только две-три дюжины, не больше. Я вам заплачу по двадцать долларов за штуку. А остальные мне куда девать? Сколько лет я жил здесь и не ел яиц, уж как-нибудь и дальше без них проживу.