Смок Белью - Страница 58

К оглавлению

58

Он с размаху пнул Уэнтворта ногой. Первый же пинок оторвал Уэнтворта от Смока, колени которого он обнимал. Второй опрокинул его в снег. Но Малыш бил еще и еще.

– Побереги пальцы, – только и сказал Смок.

– Ясно, – ответил Малыш. – Я его пяткой. Увидишь, я ему все ребра переломаю. Я ему челюсть сверну. На тебе! На! Эх, жалко, что на мне мокасины, а не сапоги. Ах ты свинья!

8

В эту ночь в лагере никто не спал. Час за часом Смок и Малыш снова и снова обходили его обитателей, вливая животворный картофельный сок, по четверти ложки зараз, в страшные, все в язвах рты. И на следующий день, пока один спал, другой продолжал свое дело.

Смертных случаев больше не было. Самые безнадежные больные начали поправляться с поразительной быстротой. На третий день люди, которые пролежали пластом долгие недели и даже месяцы, сползли со своих коек и начали двигаться, опираясь на палки. Уже два месяца, как северный короткий день стал прибывать, и вот солнце впервые поднялось над скалистой грядой и весело заглянуло в ущелье.

– Ни одной картофелины не получишь, – сказал Малыш Уэнтворту, который ныл и хныкал перед ним. – Тебя цинга и не тронула. Уплел целый мешок, теперь она тебе еще двадцать лет не страшна. Через тебя я стал лучше понимать Господа Бога. Я всегда удивлялся, как это он терпит сатану. А теперь понимаю. Он помиловал сатану, как я тебя помиловал. А все-равно это стыд и срам, что я тебя не прикончил.

– Вот мой совет, – сказал Уэнтворту Смок. – Больные очень быстро поправляются; через неделю мы с Малышом уедем, и некому будет вас от них защитить. Вот дорога. До Доусона восемнадцать дней пути.

– Сматывайся отсюда, Эймос, – прибавил Малыш. – А то они скоро выздоровеют и так тебя отделают… Как я тебя отделал – это еще сущие пустяки.

– Джентльмены, умоляю, выслушайте меня, – ныл Уэнтворт, – я в этих краях чужой. Я не знаю здешних обычаев. Я не знаю дороги. Позвольте мне поехать с вами. Я дам вам тысячу долларов, только позвольте мне поехать с вами.

– Пожалуйста, – сказал Смок с коварной улыбкой. – Если Малыш согласен.

– Кто?! Я?! – Малыш с достоинством выпрямился. – Я ничтожество. Я смиреннее последней козявки. Я червяк, букашка, лягушкин брат и мухин сын. Я не боюсь гадов и насекомых и не гнушаюсь ими – ни ползучими, ни вонючими. Но чтоб я связался с ним! Да он же хуже гада, он просто ошибка Господа Бога! Убирайся вон, ты! Я человек не гордый, но на тебя мне и смотреть тошно.

И Эймос Уэнтворт убрался; он ушел один, волоча сани, нагруженные запасом провизии, которой должно хватить до самого Доусона. Едва он прошел милю по тропе, как его нагнал Малыш.

– Поди сюда, – сказал Малыш. – Давай, давай. Выкладывай. Раскошеливайся.

– Я вас не понимаю, – дрожащим голосом ответил Уэнтворт; он весь затрясся при воспоминании о том, как Малыш уже дважды его отделал – и кулаками и ногами.

– А тысяча долларов? Непонятно? Тысяча долларов, которую Смок уплатил тебе за ту паршивую картофелину? Пошевеливайся!

И Эймос Уэнтворт протянул ему мешочек с золотом. – Чтоб тебя вонючка искусала, – напутствовал его Малыш. Авось, ты сбесишься и издохнешь.

ЧАСТЬ ЧЕТВЕРТАЯ
ЯИЧНЫЙ ПЕРЕПОЛОХ

1

Ясным морозным утром Люсиль Эрол, что-то выбиравшая у галантерейного прилавка в магазине Аляскинской торговой компании в Доусоне, подозвала к себе Смока Беллью. Приказчик вышел за чем-то на склад. Хотя огромные печи раскалились докрасна, Люсиль снова натянула рукавицы.

Смок бросился на ее зов. Во всем Доусоне не было человека, которому не польстило бы внимание Люсиль Эрол – эстрадной певицы, которая служила в небольшой труппе, ежедневно дававшей представления в доусонском театре.

– Вот скука смертная! – пожаловалась Люсиль с капризной гримаской, как только они обменялись рукопожатием. – Уже целую неделю в Доусоне не было приступов золотой лихорадки. Обещал Скиф Митчел устроить костюмированный бал, да отложил. Никто не кутит, и в театр никто не ходит. И почты из Штатов уже две недели нет. В общем, Доусон впал в спячку. Надо что-нибудь придумать. Этому городишке нужна встряска – и мы с вами должны его встряхнуть. Кто же их всех расшевелит, если не мы? Знаете, моя помолвка с Бешеным расстроилась.

И тотчас перед мысленным взором Смока мелькнули два видения: лицо Джой Гастелл – и он сам, на примятом снегу, под холодной северной луной, убитый наповал меткой пулей вышеупомянутого Чарли Бешеного. Смок отнюдь не горел желанием вместе с Люсиль Эрол расшевелить Доусон, и она не могла этого не заметить.

– Вот мило! Благодарю покорно, вы меня не так поняли, – засмеялась она и обиженно надула губы. – Право, вы не настолько внимательны ко мне, чтобы стоило бросаться вам на шею.

– От нечаянной радости можно получить разрыв сердца, – с огромным облегчением пробормотал Смок.

– Лгунишка, – кокетливо сказала Люсиль. – Просто вы до смерти испугались. Так вот имейте в виду, мистер Смок Беллью, я не собираюсь влюбиться в вас, а если вы попробуете влюбиться в меня, Бешеный быстро вас вылечит. Вы его знаете. И потом, я… я не совсем порвала с ним.

– Ладно, загадывайте загадки, – усмехнулся Смок. – Может, когда-нибудь я и догадаюсь, к чему вы клоните.

– Тут нечего гадать, я скажу вам прямо. Бешеный думает, что я порвала с ним, понимаете?

– А на самом деле нет?

– Ни в коем случае. Вы заработаете кучу денег, мы поднимем Бешеного на смех, развеселим Доусон, а самое главное, ради чего я все это затеяла, – Бешеный станет немного потише. Ему это полезно. Он… как бы это получше объяснить… уж очень разбушевался. Только потому, что он такой огромный детина, и рудникам своим счет потерял, и…

58